Геннадий Корбан: Мне интересна должность министра обороны

— Геннадий Олегович, Святослав Олейник несколько недель назад в интервью Укринформу говорил о том, что вы решили расширить поле своей деятельности, в частности идти в политику. Я бы хотела узнать об этом решении более подробно от вас лично.

— Вы знаете, сейчас освободился 205-й округ в Черниговской области. Депутат, который был избран на этом округе — Валерий Кулич — стал губернатором области, и он обязан сдать мандат в положенный срок. Насколько я знаю, его заявление зарегистрировано в регламентном комитете еще в апреле. Надеемся, что в ближайшее время будут назначены выборы, вернее довыборы, и я буду баллотироваться по этому округу.

— А что вы собираетесь делать в политике?

— Всякую дрянь выгонять из кабинетов.

— Уже есть какая-то конкретная программа действий?

— Да, есть совершенно конкретная программа действий. Например, приду в приемную к директору Укравтодора и буду сидеть там несколько дней, смотреть, чем он занимается. Это так называемые методы прямой демократии, мы их исповедуем. Я не буду ходить по комитетам и комиссиям. Я лично буду заходить в различные ведомства, государственные институции и непосредственно проводить экспертизу того, чем они занимаются на месте.

— То есть, это не законодательная деятельность. Или вы планируете выступать инициатором законопроектов?

— В моей команде есть определенная группа людей, которая, безусловно, будет заниматься и законотворческой деятельностью. Вполне возможно, я где-то выступлю в соавторстве, но это не мое. Мое — это больше практика, работа с земными вещами.

— Это будет война с коррупцией в целом или вы знаете, какие ведомства нуждаются в изменениях?

— Да, я их знаю, безусловно. Знаю, какие ведомства я посещу.

— Поделиться планом можете?

— Зайду в ряд самых «жирных» ведомств. Например, заседание Кабинета Министров мне интересно послушать, посмотреть. «Укрспирт» — у меня особые отношения с этим ведомством, Генеральный штаб — мне очень интересно посмотреть, чем они занимаются, Министерство обороны и так далее. Я проблемы знаю, которые внизу, я смогу рассказать чиновникам о них.

— А пути решения их подскажете?

— Пути решения будут очень простые и радикальные.

— Если бы 205-й округ не освободился, вы бы все равно шли в политику или ждали следующих парламентских выборов?

— Наверное, каким-то образом все равно бы имел отношение к политической деятельности. Я планировал и планирую принять участие в неком политическом движении. Но пока не могу раскрывать все планы.

— Как думаете, черниговцы будут вас поддерживать и почему?

— Думаю, что смогу достойно представить интересы людей, проживающих в Чернигове. Я, безусловно, надеюсь на их поддержку. Думаю, они будут довольны моей деятельностью. Самое главное, что я не буду им врать, как это привыкли делать многие, кто избирается в Верховную Раду.

— В Днепре вы активно помогали и помогаете бороться с проявлениями сепаратизма. Черниговская область, к примеру, является одной из тех, где осуществляется проект «Стена». Вы будете помогать в его реализации?

— Безусловно, но сначала пойму, что именно нужно. Проект «Стена» — это государственная программа. Помочь реализовать государственную программу можно находясь в Кабинете Министров. Когда я стану народным депутатом, зайду в Кабинет Министров и посмотрю, что делается по проекту «Стена», в частности, в Черниговской области. Вот этим я смогу помочь.

Также я планирую помогать в работе и волонтерским организациям на территории Чернигова и Черниговской области. У нас есть спецпроекты, ряд фондов, которые смогут оказать поддержку этим организациям.

К примеру, в Черниговской области находится крупный учебный центр сухопутных войск Вооруженных Сил Украины «Десна», ему также будет уделено внимание.

— Вы знаете, в каких еще проектах может понадобиться помощь общественных организаций в Чернигове?

— Сейчас выехала рабочая группа, которая работает там, на месте, по их возвращению я, безусловно, буду понимать всю проблематику, которая существует на данный момент в Чернигове и области. Заявление о моем решении идти в депутаты было опубликовано в конце прошлой недели, нам еще нужно время все изучить.

— В одном из интервью вы упоминали, что когда идет война, есть два варианта: или воевать, или договариваться. Какие вы возможности видите, чтобы договариваться, а не воевать?

— Договариваться — это значит, что надо уметь раскрывать рот и произносить слова. Тот, кто имеет на это полномочия, должен начать это делать, а не сидеть где-то вверху, запершись в кабинете, и не играть амбициями. Когда гибнут люди, любые амбиции нужно отбросить. Вот и все. Есть переговорная группа, есть еще кто-то, можно, в конце концов, найти людей, которые возьмут на себя функцию переговорщиков. Есть журналисты, которые могут организовать телемосты. Есть так называемая народная дипломатия, ее надо использовать. Когда же политики делают вид, что они чего-то не замечают, а в это время гибнут люди, то это не диалог. Прежде всего, это не диалог с собственным народом.

— Как думаете, с кем и о чем конкретно сегодня можно договариваться?

— Договариваться нужно с тем, кто представляет или каким-то образом имеет полномочия разговаривать от противоположной стороны. Я не знаю, кто это может быть. Очевидно, у нас есть специальный орган, который способен определить полномочия сторон. Может быть, с этими террористами надо начать разговаривать. В любом случае, для начала нужно сделать все для того, чтобы установить мир, а уже потом добиваться других целей.

— То есть, остановка боевых действий должна быть приоритетом?

— Я не сказал «остановка боевых действий», я сказал, нужно сделать так, чтоб не гибли люди. Сегодня современные войны можно вести таким образом, что люди гибнуть не будут. Просто для этого нужны деньги, технологии и мозги. У нас нет ни одного, ни второго, ни третьего. А войну без людей вести можно. Речь идет о технологических войнах, в мире их ведут США, Израиль. Люди не гибнут в таких количествах в этих войнах. Они не являются пушечным мясом, как в случае с Украиной.

— Вашим приоритетом в течение вот уже года является борьба с коррупцией…

— Сразу уточню: мы не столько с коррупцией боремся, сколько с ворами. Это разные вещи. Сегодня коррупцией называется все подряд. Билетерша, которая взяла деньги в карман в трамвае, тоже называется коррупционеркой. Давайте искать причины этого. Учителя или медики имеют ограничения в зарплате — 2500-3000 гривен. Пусть кто-то из министров поживет на эти деньги. Хотя бы месяц, в качестве эксперимента. Протянет или нет — вот вопрос. Для начала нужно платить людям, а потом требовать с них. Сегодня же слово «коррупция» покрывает все. Это ЖЭКи, министры, судьи, прокуроры.

— Тогда перефразирую, вы боретесь с ворами в Днепропетровской области вот уже год. В масштабах всей Украины планируете продолжить эту борьбу?

— Безусловно, мы знаем всех воров поименно. У нас есть реестр воров. Мы будем персонально ими заниматься. Каждым вором персонально по реестру под роспись.

— У вас уже есть команда для этой работы?

— У нас все есть.

— Экономическая ситуация в стране достаточно тяжелая и становится тяжелее. Многие люди выходят на митинги, забастовки. Кто-то действительно — от безысходности, часть подобных акций — спланированные мероприятия. Сегодня в Киеве продолжаются забастовки шахтеров предприятий, подконтрольных ДТЭКу. Как вы считаете, у шахтеров действительно нет средств к существованию или шахтеры — демонстрация чьей-то силы?

— Это и то, и другое. Объективно, сегодня украинский уголь почему-то покупается государством по более низкой цене, чем российский — у врага. Это объективная вещь. Но в то же время, часть людей для участия в акциях протеста привлечены за деньги, за небольшую оплату. С этим нужно разбираться более детально, а не просто всех под одну гребенку.

Безусловно, сегодня в обществе есть протестные настроения, потому что те, кто сидят там вверху, вкусно едят, вкусно пьют дорогие вина, у них все нормально. А людям, которые работают в шахте, реально жрать нечего, и это факт. Это ведет к протестам, и это все должны понимать, а не подавать ситуацию под видом проявлений сепаратизма.

Ситуация обостряется, особенно после того, как подорожали и будут дорожать дальше все коммунальные услуги. Кто-то вверху должен немного подумать о людях.

— Для угольной отрасли должны быть выделены какие-либо дотации или, как требуют некоторые шахтеры, разрешение продавать уголь по более высоким ценам? Какие здесь методы могут применяться?

— Мой ответ может не быть до конца компетентным. И дотации должны быть, и цена на уголь должна быть конкурентной. При этом и собственники предприятий не должны жадничать. Они должны платить людям достойную зарплату. Такой подход всегда хорошо работает, потому что идет возврат в виде спроса, что стимулирует экономическое развитие. Собственники угольных компаний, в частности, ДТЭКа, должны понимать, что нужно повышать зарплату. Когда мы были у власти, в своего рода принудительном порядке собирали крупных промышленников и настаивали на том, чтобы поэтапно шло увеличение дохода людей. К этому нужно стремиться, и собственник должен поделиться частью своих доходов со своими людьми, если это частная компания, и тем более, если государственная.

— Сегодня этого нет?

— Я уверен, что сегодня этого нет. Судите сами, экспорт осуществляется за валюту, а зарплаты, как были в гривнах, так и остались. Их надо повышать. И возможность такая есть, что самое интересное, у собственников. Не знаю, как на счет государства, я плохо понимаю, чем оно там владеет, но у собственников частных компаний точно есть такая возможность. Большинство добывающих компаний экспертно-ориентированные, у них выстроены вертикально-интегрированные холдинги, поэтому в результате своей деятельности за продажу электроэнергии они получают валюту. Об этом не надо забывать. Не надо смотреть конкретно по шахтам, нужно смотреть весь цикл, а для этого должен работать Антимонопольный комитет. По-настоящему работать, а не на бумаге.

— На ваш взгляд, цена на украинский уголь неконкурентная?

— Сегодня украинский уголь внутри ГП «Уголь Украины» покупают не по конкурентной цене. Почему-то иностранный уголь закупают дороже, чем отечественный. Казалось бы, нужно стимулировать украинского производителя, но этого не происходит.

Ситуация аналогична с той, когда господин Бирюков почему-то закупает топливо в Беларуси, а не у «Укртатнафты». Причем на 2 гривны дороже закупает, чем на заправках. Кто его назовет умным после этого? Есть же собственный производитель топлива, почему не оставить деньги внутри страны?

Такой подход — это абсурд и идиотизм. Абсурд и коррупция — они в этой ситуации неразрывно связаны. Не может быть и речи о получении отката от «Укртатнафты», возможно, поэтому топливо закупается в Беларуси. Мало того, Бирюков покупает топливо за валюту и по более высоким ценам.

Лица бизнесменов: бывшего председателя Днепропетровской ОГА Игоря Коломойского, его экс-заместителя Геннадия Корбана и Рината Ахметова, которые изображены на картине «Охотники на привале» в кабинете Геннадия Корбана

— В списке дел, если вы придете в Верховную Раду, значится решение этой ситуации?

— Они у меня съедят эти контракты, они будут их жевать у меня на глазах. Посолю, поперчу, маслица налью. А как им еще объяснить, что это абсурд? Есть внутренний производитель, зачем отдавать валюту в Беларусь или в Россию? Это кому-то выгодно. Нужно искать, кому.

— А вы нашли, кому это выгодно?

— Конечно.

— Расскажете?

— Нет, конечно.

— Сегодня есть достаточно большое количество лозунгов о борьбе с коррупцией и олигархами, в этих лозунгах часто фигурирует имя Порошенко. Как вы думаете, реализовать эти лозунги возможно? Мы все понимаем, что Президент не отказался от своего бизнеса…

— Не в моих возможностях обсуждать президента и его отношение к олигархии. Я думаю, что наступит тот момент, когда эти вопросы в обществе станут достаточно острыми. Вот тогда и обсудим. Сегодня я не готов.

— Геннадий Олегович, за последнее время вы достаточно много усилий приложили к тому, чтобы Украина осталась независимым государством. Боретесь с теми же сепаратистами, врагами. Но не бывает же в жизни все так гладко, правда? Какова цена вопроса для вас?

— Цена вопроса — то количество уголовных дел, которые лежат где-то в правоохранительных органах. Вот и все.

— Что это для вас означает сейчас?

— Ничего. Ровным счетом ничего. Просто, если они думают, что я их боюсь, то они ошибаются. Я не боялся Януковича, а их и подавно не боюсь.

Эти уголовные дела как-то продвигаются, кого-то периодически опрашивают, дергают на допросы. Мне предлагают постоянные «размены», чтоб я не занимался политической, общественной деятельностью. Это дешевые предложения. Пусть что-то посолиднее предложат. Должность какую-то.

— А какая должность была бы вам интересна?

— Министр обороны. Украине же нужен новый Цахал. Так почему бы и нет?

 «Укринформ»

Русский

Автор: